---

Функция литературы - превращать события в идеи. - Д. Сантаяна

---

            ПАРИЖАНКА
  

Вы себе представляете
                   парижских женщин
с шеей разжемчуженной,
                      разбриллиантенной
                                       рукой...
Бросьте представлять себе!
                          Жизнь -
                                жестче -
у моей парижанки
                вид другой.
Не знаю, право,
              молода
                   или стара она,
до желтизны
           отшлифованная
                        в лощеном хамье.
Служит
      она
         в уборной ресторана -
маленького ресторана -
                      Гранд-Шомьер.
Выпившим бургундского
                     может захотеться
для облегчения
              пойти пройтись.
Дело мадмуазель
               подавать полотенце,
она
   в этом деле
              просто артист.
Пока
    у трюмо
           разглядываешь прыщик,
она,
    разулыбив
             облупленный рот,
пудрой подпудрит,
                 духами попрыщет,
подаст пипифакс
               и лужу подотрет.
Раба чревоугодий
                торчит без солнца,
в клозетной шахте
                 по суткам
                          клопея,
за пятьдесят сантимов!
                      (По курсу червонца
с мужчины
         около
              четырех копеек.)
Под умывальником
                ладони омывая,
дыша
     диковиной
              парфюмерных зелий,
над мадмуазелью
               недоумевая,
хочу
    сказать
           мадмуазели:
- Мадмуазель,
             ваш вид,
                     извините,
                              жалок.
На уборную молодость
                    губить не жалко вам?
Или
   мне
      наврали про парижанок,
или
   вы, мадмуазель,
                  не парижанка.
Выглядите вы
             туберкулезно
                        и вяло.
Чулки шерстяные...
                 Почему не шелка?
Почему
      не шлют вам
                пармских фиалок
благородные мусыо
                 от полного кошелька? -
Мадмуазель молчала,
                   грохот наваливал
на трактир,
          на потолок,
                    на нас.
Это,
    кружа
         веселье карнавалово,
весь
    в парижанках
                гудел Монпарнас.
Простите, пожалуйста,
                   за стих раскрежещенный
и
 за описанные
             вонючие лужи,
но очень
       трудно
              в Париже
                      женщине,
если
    женщина
           не продается,
                       а служит.

1929