- Почему ты так и не прошел Регистр?

- Из принципиальных соображений. Прежде всего потому, что сама процедура регистрации жителей была осуществлена достаточно цинично, неуважительно по отношению к людям, ущемляла их человеческое достоинство. Но даже не это было самым главным. Этой процедурой узаконивался мой статус негражданина. И там я бы уже не смог никого спросить, на основании какого закона или какой провинности меня лишают гражданства. У меня и по сей день сохраняется интерес получить ответ на этот вопрос.

Не так давно, когда я занимался делом одной своей подопечной, якобы нелегально проживающей в Латвии, иммиграционная полиция установила, что в моем паспорте отсутствует штамп Регистра жителей. Был составлен протокол об административном правонарушении и дело передали в суд, который вынес решение о штрафе в 40 латов. Причем дело рассматривалось в мое отсутствие. Тем самым мне было отказано в элементарном праве защищаться, а решение суда я получил по почте. С таким подходом я категорически не согласен, тем более что судебное разбирательство, пусть даже по такому поводу, могло бы дать возможность поднять давно интересующий меня вопрос. Но мне не сообщили о дне заседания, как полагается.

- Помнится, два года назад латвийские пограничники высадили тебя из поезда "Москва-Рига" - все из-за того же штампа, которого не было в твоем паспорте...

- Тогда мне пытались доказать, что я являюсь нарушителем законов Латвии. А я стремился доказать, что никакой не нарушитель, а просто жертва беззакония. Найти в своих действиях что-то, подрывающее демократические устои Латвии, я не могу - даже при скрупулезном рассмотрении. Наоборот, у меня все было направлено на обеспечение законности. Просто я рассматриваю законность несколько шире, чем, допустим, работники УГИ: как законность, основанную на соблюдении международных норм, Всеобщей декларации прав человека и разработанных на ее основе актов. Латвия еще 4 мая 1990 года присоединилась к ним, обязавшись разрабатывать свое законодательство на их основе. Как она следует взятым обязательствам, свидетельствует закон о Регистре жителей, разделивший людей на категории. Мне же никто не предлагал альтернативной возможности рассмотрения моего статуса, просто сделали меня кем-то совершенно непонятным.

- Приближается 1 января 1998 года - дата, после которой все, кто имеет паспорта бывшего СССР, станут невыездными. А значит, получение фиолетового паспорта становится как бы необходимым. Что ты решил здесь для себя и что мог бы посоветовать людям как правозащитник?

- Советовать ничего не могу, потому что выбор той или иной формы поведения остается за каждым человеком. Могу только сказать о своем отношении к данной проблеме.

Я считаю, что такая замена бывшего советского паспорта - дополнительное узаконивание беззакония. И, к сожалению, необходимо признать, что абсолютное большинство из того негативного, что с нами происходит, осуществляется не без нашей помощи (по крайней мере трети населения Латвии), не без нашего молчаливого согласия. Не протестуя, не высказывая своего истинного отношения, мы тем самым даем "добро" властям поступать с нами так, как им заблагорассудится. Лично себя я в роли соглашателя не видел и не вижу. Именно поэтому не пошел на регистрацию, именно поэтому не буду брать фиолетовый паспорт.

- А как же жить дальше?

- Поступать иначе - означает играть по правилам, которые тебе навязывают. В таких условиях ты всегда проиграешь.

Представь, что было бы, если бы треть населения, осознавая ту трансформацию, которая с ней будет происходить по прошествии времени, отказалась пройти Регистр, как это сделал я? Я думаю, и закон о гражданстве сейчас был бы совершенно другим, и подобного рода процедур просто не было бы. Все стало бы на свои места, как это произошло на большей части бывшего Советского Союза, где гражданство было предоставлено всем лицам, которые на момент провозглашения независимости того или иного государства легально проживали на его территории.

- Да, латвийские власти решили эту проблему даже жестче, чем другие прибалтийские государства.

- Но если мы возьмем изначальные документы, изначальные гарантии, которые исходили от правительства и парламента, то не увидим там ни одной дискриминационной посылки из тех, что мы сегодня ощущаем на практике. Везде говорилось о равных правах. Но ничего подобного на деле не произошло. Руководители Латвии действуют по принципу закручивания гаек: повернут - и смотрят, какова реакция. Постоянно накручивают. Я поражаюсь терпению людей, которые сносят все это.

Дело еще и в том, что ни одна политическая сила в Латвии не отстаивала последовательно интересы этой части населения. Те, кто не надеялись на авось, пытались создать какую-то структуру - общественную или политическую, - которая могла бы противостоять продвижению этой политики. Но все подобные идеи - и Балто-славянское общество, и Русская община, и Лига апатридов, и т.п. - изначально носили совершенно деструктивный характер. Идея или эксплуатировалась кем-то в корыстных целях, или заведомо проваливалась опять же с целью компрометации самой этой идеи. Подобного рода примеры привели людей к осознанию, что никакой организации верить нельзя, кем бы она ни создавалась.

В этом меня убедила в наибольшей степени судьба Движения нанимателей за свои права. Еще два года назад мне казалось, что социально-экономическая ситуация сама должна свести людей воедино для того, чтобы вместе они могли протестовать против произвола. Но движение так и не создалось как массовая организация. Причина - неверие, что какая-то организация сможет решить конкретную проблему. И боязнь. Люди боятся сегодня абсолютно всего.

- Но ведь есть еще и реакция России...

- А что толку? Была какая-то реакция и на паспорта неграждан. Но лучше бы ее и не было. Лучше бы уж Россия признала их, как все. Потому что это еще хуже, когда они в принципе дают правильную оценку самому явлению и демонстрируют непоследовательность в ее отстаивании. Они же сказали сначала: мы их не признаем! Люди сочли, что Россия выступила с принципиальной позицией. Ведь Ельцин подписался под документом о признании независимости Латвии только под честное слово, что здесь никто не будет ущемлен в правах. В России эти обязательства, по крайней мере на уровне декларативных, выполнены: гражданство там все получили - независимо от национальности и чего бы то ни было, никто не ощущает различий при приеме на работу.

Когда Россия, потоптавшись на месте, все же признала фиолетовые паспорта, пусть даже как проездной документ, - я это воспринял как подставку всех нас. Я знаю, что есть определенная категория людей, которые не стали бы получать фиолетовые паспорта, тем самым претворяя в жизнь жесткую позицию России. Но сегодня они вынуждены будут это сделать. Я еще могу спорить, но таких, как я, раз-два и обчелся. И мой аргумент в устах других может даже показаться ущербным, потому что когда уже что-то сделано, говорить после этого "нет" очень сложно.

- Значит, момент упущен и ничего уже не поделаешь?

- Почему же? Формой протеста могло бы стать несогласие со статусом негражданина: пусть нам кто-нибудь объяснит, что это такое. От самого человека зависит, кем он будет в этой ситуации. Если он не проявляет себя как личность, не отстаивает свою позицию, позволяет топтать свое человеческое достоинство - ему можно посочувствовать, порадеть, где-то понять, подать милостыню, но не разговаривать на равных. Напомню Албанию, где народ ясно показал, что если проблема становится общей для многих, а не для единиц, то она может стать проблемой всего мира.