В начале шестидесятых годов Н.С.Хрущев посетил Волгоград и, разумеется, там выступил. Как и положено, главу государства сопровождала свита из членов Президиума (так тогда называлось Политбюро) ЦК КПСС, государственных деятелей и местного начальства.
По тогдашней партийной моде, все, несмотря на жару, были в строгих костюмах и в шляпах.
Хрущев же, выступая, шляпу снял. Говорил он, по своему обыкновению, долго и в какой-то момент вдруг прервался и сказал: "Ой, что-то мне напекло!" Достал из кармана носовой платок, завязал по углам узелки и водрузил на лысину.
И тотчас же высокое начальство сняло шляпы и начало покрывать головы носовыми платками.
Так как велась прямая телевизионная трансляция, это видела вся страна.
]]]
Есть разные варианты начала этой байки - то ли маршал Буденный пустил конницу на танки и за то был сослан на подмосковную дачу, то ли это происходило в конце тридцатых, когда военачальников гребли подчистую, - главное не в этом.
Лихого рубаку, орденоносца и героя Семена Буденного приехали арестовывать.
Буденный заприметил чекистские машины издалека и приказал ординарцу выкатить в чердачное окно пулемет и отстреливаться. Началась стрельба, а Буденный тем временем бросился к телефону и позвонил Сталину: "Иосиф Виссарионович, тут переодетые враги меня захватить хотят!"
- И что ты предпринимаешь? - поинтересовался Сталин.
- Буду отстреливаться до последнего патрона, товарищ Сталин, но врагам не сдамся!
- Держись, Семен, высылаю подмогу!
Буденного, как известно, так и не арестовали, но при первой же встрече Сталин взял его под локоток и лаского сказал: "Семен, а пулемет все-таки сдай!"
]]]
В 1969 году вниманию расширенного Секретариата ЦК КПСС был представлен закон о печати. В первых его статьях говорилось, что цензура средств массовой информации запрещается.
Началось обсуждение, люди высказывали различные замечания, и тут встал М.А.Суслов и сказал: "В Чехословакии от отмены цензуры до введения наших танков прошел год. Кто и когда будет вводить танки в Москву?"
На том обсуждение и закончилось, а закон был принят лишь через два десятка лет.