- Ты, Гришка-воришка, совсем потерял совесть. Лучший кусок утащил. Разве я тебя не кормлю? Бесстыдник!..
А во дворе, кроме нее, - никого. Лишь большой серый ворон важно расхаживает по траве в двух шагах от стряпухи и время от времени похлопывает себя по бокам крыльями.
Здороваюсь с хозяйкой. В ответ она приветливо улыбается и объясняет:
- Пятый год с ним маюсь. Такая зловредная птица. Но умен и хитер, своего не упустит...
Так состоялось наше знакомство. В Булдури, на тихой улице Муйжас, Надежда Карповна коротает свою одинокую старость. Ворон Гришка прилетает к ней на подворье каждое утро и с незначительными перерывами проводит здесь весь день. Его навещает молодая серобокая подруга. Гришка иногда призывает ее сюда карканьем - отобедать и погулять по нагретой солнцем крыше. Он вороват, как и все вороны, но аккуратен до щепетильности. Добычу, подобранную на земле или в мусорном контейнере, перед тем, как съесть, обязательно ополаскивает в ведре с колодезной водой. Ему очень нравится, когда баба Надя ведет с ним беседы, пусть даже и бранит за воровские повадки. А с кем еще ей поговорить-посудачить? На восьмом десятке у человека, как правило, потерь неизмеримо больше, чем приобретений. В первую очередь это относится к близким людям...
Мы сидим во дворе у Надежды Карповны и перебираем содержимое старого фотоальбома. Ворон Гришка, естественно, тут как тут. Устроился на краю нависающей над головами крыши и заглядывает в альбом любопытным зорким глазом.
Мгновения, сиюминутные фрагменты огромной и не простой человеческой судьбы постепенно складываются в целостное мозаичное полотно.
Выпускной бал в средней школе поселка Барань, что под Оршей, состоялся 19 июня 1941 года. Памятную фотографию этого события ни Надя Рыжикова, ни другие ее одноклассники так и не получили. Не удалось ей и завершить учебу в женской авиационной школе, созданной в Орше по инициативе знаменитой летчицы Гризодубовой. Девушка уже лихо прыгала с парашютом, освоила моторную часть самолета, готовилась к первому самостоятельному полету. Война заставила многих опуститься с небес на землю.
Гитлеровские войска стремительно продвигались вглубь Белоруссии, сея вокруг смерть и разрушения. В военном комиссариате просьбу Надежды и ее друзей отправить их на фронт оставили без внимания. Тем не менее военком отобрал из них группу ребят для выполнения "особого задания". Во главе с председателем Бараньского сельсовета Михаилом Богуровым им было приказано доставить в Смоленск какие-то секретные документы. Чем было продиктовано столь странное решение, теперь сказать трудно. Задание было сопряжено с нешуточной опасностью. В тылах Красной Армии действовали многочисленные диверсионные группы абвера, войсковые парашютные десанты. По пути в Смоленск "особая группа" растеряла почти всех, пропал и Богуров - позже выяснилось, что он погиб. Тонули в Ярцевском болоте, дрожали от ужаса под бомбежками и артналетами. Через Днепр переправились на последнем пароме (мост был уже взорван) лишь двое из всей группы - Надя Рыжикова и Анюта Кущеняева. В Смоленском облвоенкомате доставленные девушками документы приняли без особого энтузиазма: надо было спасать собственные архивы, только чужих не хватало. И тут же зачислили подруг в медбригаду санитарного эшелона, следовавшего на восток. Под беспрерывными бомбежками - через Тулу, Пензу, Сызрань - в Поволжье. В госпитале под Саратовом Надежда работала санитаркой до весны 1942 года. С этим периодом связаны самые тяжкие ее воспоминания. Особенно трудной выдалась зима. Раненые умирали не только от ран, но и от холода и голода. Печи топили сухим бурьяном - какое от него тепло. Основной пищей была "затируха" из отрубей и похлебка из селедочных голов...
Летом 42-го этот степной край стал основным поставщиком хлеба для действующей армии. Немцы Поволжья, бывшие до войны основными производителями сельхозпродуктов в регионе, были поголовно высланы, пахать, сеять, убирать урожай стало некому. Производственные бригады здешних МТС формировались из числа беженцев. После 10-дневных курсов Надя Рыжикова получила "корочки" тракториста и была направлена в бригаду #5 Комсомольской (бывш. Фриденфельдской) машинно-тракторной станции. Вот выдержка из справки филиала Госархива Саратовской области в г. Энгельсе: "...По приказу #85 от 27 мая 1942 г. трактористка Рыжикова Н.К. премирована на основании распоряжения наркома земледелия". В августе того же года произошел новый поворот в ее судьбе.
Любительское фото санинструктора 6-го гвардейского танково-ремонтного батальона, младшего сержанта Надежды Рыжиковой сделано уже значительно позже, весной 1945 г. на Одере. За ее плечами - битва на Курской дуге, бои за освобождение родной Белоруссии, Польши, восточных земель Германии. Имеется ее собственноручная роспись и на стене поверженного рейхстага. Она начертана углем рядом с росписью гвардии старшего лейтенанта Даниила Боровика, помпотеха батальона. Как поется в старой песне: "Расписались на рейхстаге, а затем и на бумаге и поехали..." Нет, не домой. Батальон был передислоцирован под Дрезден, в г. Мейсен, издревле славившийся своим фарфоровым производством, а тогда лежавший в руинах. В Дрездене, в 1946 году, и родился их сын Александр. Трудно узнать на "штатской" свадебной фотографии фронтового офицера, кавалера орденов Красного знамени и Красной звезды, многих других боевых наград. И дело не только в форме, т.е. в одежде. Погоны, награды, наглухо застегнутый китель, суровый взгляд - это война. Рубаха со свободным воротом, добрая улыбка - это мир, надежды на будущее. Да и в невесте с трудом распознаешь сержанта-санинструктора. Нелегко поверить, что эта милая девушка получила в боях ордена Отечественной войны, Красной звезды, медали "За освобождение Варшавы", "За взятие Берлина", "За победу над Германией".
В Латвию семья Боровиков приехала в 1947 году. А через 10 лет Надежда Карповна похоронила Даниила Михайловича на одном из рижских кладбищ. Это была далеко не первая, но, безусловно, самая невосполнимая и горькая ее потеря...
Ратный путь этой женщины бессовестно вычеркнут из ее трудового стажа "демократическим" латвийским законодательством. Но не из ее памяти, не из ее судьбы. Впрочем, и "латвийского" стажа Надежды Карповны хватило бы с лихвой на двоих. С 1947 года работала она воспитателем в детских садах Юрмалы, добром вспоминают эту славную женщину несколько поколений ее питомцев. Одна из последних фотографий в ее семейном фотоальбоме снята с Доски Почета гороно незадолго перед уходом на пенсию...
Покосился, одряхлел скромный домик на улице Муйжас в Булдури, зарастает бурьяном дворик, где она коротает дни вместе с умным, хотя и вороватым вороном Гришкой. Колодезь, где Надежда Карповна берет воду, - на другой стороне улицы. Больше половины ведра ей враз донести не под силу, приходится делать несколько ходок. Гришка всякий раз сопровождает ее в низком полете туда и обратно. "Серый ворон, что ты вьешься, да над моею головой?.."