Уже стало хрестоматийным: в 1812 году гениальный Кутузов умело избегал ненужных сражений, усиливал партизанскую войну и обрек непобедимого ранее Наполеона на разгром. Все так. Но учтем: к тому времени, когда Кутузов принял командование, агрессоры уже находились в отчаянном положении. Кто же поставил их в таком случае на грань катастрофы? Александр ГУРИН
...В 1807 году Наполеон пришел к вершине своего могущества. Он разгромил австрийского императора, уничтожил армию Пруссии, русский царь Александр I вынужден был подписать невыгодный для России Тильзитский мир, ибо его генералы не верили больше в возможность победить Наполеона. И лишь один из них выступил против заключения мира, смело утверждая: Наполеона можно одолеть, - Михаил Богданович Барклай де Толли.
Еще в 1805 году талантливый стратег проанализировал необычную тактику Наполеона и пришел к выводу: победить этого гениального полководца можно только нестандартными действиями. В 1807 году он сформулировал их суть: "...утомить его (Наполеона. - Прим.ред.) мелкими предприятиями и завлечь вовнутрь страны, а затем с сохраненным войском и помощью климата подготовить ему, хотя бы за Москвою, новую Полтаву". Разве не так действовал Кутузов пять лет спустя?
Еще в 1808 году, когда Россия воевала со Швецией, Барклай де Толли предложил царю дерзновеннейший план: зимой по льду Финского залива прорваться в Швецию. Инициатива "наказуема": Барклаю пришлось реализовывать собственный план. Его переход через Финский залив сопоставим разве что с переходом Суворова через Альпы: солдаты взбирались на ледяные глыбы или отодвигали их в сторону, несмотря на минус 15 градусов и сильный северный ветер, с них лил пот. Когда войска Барклая де Толли появились в Швеции, шведы не могли поверить в случившееся.
Александр I в 1810 году назначил талантливого полководца военным министром. При дворе это вызвало шок: не русский, не знатный, не имеющий связей и поместий...
Кем был "немец" Барклай? Корни его ведут в Ригу, где еще в XVII веке жил выходец из Шотландии, некто Беркли. Немало представителей этого рода входили в состав рижского магистрата, в описываемое время двоюродный брат полководца был рижским бургомистром. Отец Михаила Богдановича был офицером русской армии. Сам полководец, подданный Российской Империи в четвертом поколении, начал службу в армии в 14 лет.
23 июня 1812 года перед балом в Вильно Александр I узнал о вторжении в Россию наполеоновских войск. Ответ государя оказался достоин того, чтобы войти в историю: "Я этого ожидал, но бал все-таки будет".
Современные военные историки пришли к выводу: Барклай де Толли умудрился начисто перехитрить гениального Бонапарта. Он не раз имитировал готовность дать генеральное сражение, но напрасно Бонапарт ждал его - в последний момент русская армия всякий раз исчезала.
Поначалу Наполеон просто ничего не понимал. Он уничижительно отзывался о российском военном министре и с иронией спрашивал у русского парламентера Балашова: сколько складов вы уже сожгли и для чего?
Александр I уехал от армии в столицу, найдя для полководца самые верные слова: "Поручаю вам свою армию, не забудьте, что у меня второй нет"...
Русская армия отступала. "Досадно было, боя ждали", - сформулирует позднее поэт общественное мнение. Барклая обвиняли в трусости и русские, и французы, его презирали. Один из лучших русских генералов, знаменитый ученик Суворова Петр Багратион публично называл Барклая дрянным генералом и трусом.
Подвиг Барклая необычен. Ему требовалось больше мужества, чем удальцу-герою. Он говорил: "Я не оправдал бы доверия, если бы при ведении операций поставил себе целью блестящую компанию, с которой была бы связана моя собственная слава, а не удачный исход войны"...
Наконец Наполеон стал прозревать. Когда Бонапарт узнал, что его противник по-прежнему не планирует генерального сражения, у непобедимого сдали нервы и он обрушился на Барклая де Толли с площадной бранью.
Растерянный император призвал русских собрать совет из лучших генералов и назначить время и место генерального сражения. Утеряв от нервного стресса чувство меры, император Франции не увидел, сколь нелеп его призыв.
Между тем все было кончено, не начавшись. Через 38 дней после начала войны с Наполеоном оставалась лишь половина "великой армии". Остальные полегли в мелких стычках, стали жертвами партизан, а более всего остались в тыловых гарнизонах для охраны коммуникаций. Уравняв шансы, Барклай стал добиваться победы.
Хладнокровие не изменяло ему. Оно изменило покровителю и единомышленнику - Александру I. Император назначил командующим Михаила Кутузова. Решение не стало гибельным лишь потому, что одного великого человека сменил, быть может, еще более выдающийся.
Кутузов - единственный - не сказал о Барклае ни одного плохого слова и мастерски продолжил его дело. А Барклай не думал о личных обидах. В день Бородинского сражения он командовал правым флангом русской армии. Каким чудом Барклай остался жив, трудно понять. Он бросался в самое пекло, были убиты два его адъютанта, под ним пали четыре лошади, его шляпа была прострелена.
После Бородинского сражения титаническое напряжение последних месяцев дало себя знать. Немолодой уже Барклай тяжело заболел и отъехал от армии. Когда полководец проезжал через Калугу, жители бросали камнями в его карету и называли его изменником. Опасаясь самого худшего, он писал жене: "Сохрани мою библиотеку".
Александр I дал понять, что ни в чем не винит его: "Вы были достойны моего выбора".
В 1813 году Барклай вернулся на фронт и стал командовать армией. На него обрушился новый удар судьбы. В войну против Франции вступила Австрия и одним из ее условий было: командовать союзными войсками должен неоднократно битый Наполеоном австриец Шварценберг. Второй раз за одну войну Барклай сдал полномочия: не много ли? Пока Шварценберг думал, как не дать Наполеону разбить себя еще раз, смещенный Барклай разгромил французов под Кульмом - первая победа над врагом после смерти Кутузова придала союзникам веру в свои силы и изменила дальнейший ход войны.
В 1814 году именно войска Барклая де Толли первыми вошли в Париж. Александр I присвоил ему чин фельдмаршала. Наконец-то на Барклая хоть в Европе стали смотреть как на героя. Французский король сделал его кавалером ордена Почетного легиона, русский фельдмаршал получил награды из Австрии, Пруссии, Англии, Саксонии, Нидерландов... А для России он по-прежнему оставался "немцем", который подпустил врага к Москве.
Барклай же отдал защите родины все силы. В 1815 году, когда Наполеон бежал с Эльбы, русский фельдмаршал отправился в свой последний поход. А через три года Барклай де Толли умер.
Прошло 15 лет после смерти победителя Бонапарта. О побежденном помнили, о Барклае в России забыли. Взбаламутил русское общество знаменитый западный романист и историк Вальтер Скотт. В 1833 году был переведен на русский язык и издан его труд о наполеоновских войнах. Вальтер Скотт прямо назвал Барклая де Толли лучшим из противников Наполеона. Книга заинтересовала А.С.Пушкина. Гений сумел понять то, что оказалось недоступным пониманию генералов и историков. Сейчас слова Пушкина: "Стоическое лицо Барклая есть одно из замечательнейших в нашей истории" - увы, забыты. Пушкин же с горечью писал о судьбе бывшего военного министра:
Народ, таинственно
спасаемый тобою,
Ругался над твоей
священной сединою...
Барклай оставался популярен... на Западе. Даже гитлеровцы, войдя в 1941 году в Ригу, не посмели тронуть постамент памятника великому полководцу в центре города. Увы, постамент и поныне стоит пустой. И это несмотря на то, что род Беркли столетиями был теснейшим образом связан с Ригой...