Проанализировав ситуацию, премьер сделал вывод: нарушения антикоррупционного закона чиновниками в большинстве случаев не так уж драматичны, однако приходится с прискорбием констатировать то, как к этому отнеслись причастные к скандалу лица. А отнеслись они, по мнению премьера, продемонстрировав лицемерие и двойную мораль. В этой связи для главы правительства как никогда очевидны стали три вещи, вызывающие наибольшее беспокойство.

Первое - "это появление нового слоя привилегированных, особых людей". Положим, такой слой существовал всегда и никогда не пропадал, а чтобы рассмотреть его, никакой скандал и не нужен был. Разве не та же номенклатура сидит в тех же креслах и с тем же безразличием плюет на законы? Премьер с некоторым удивлением и грустью философствует: "А потом мы удивляемся, почему люди говорят, что это государство только для богатых и сильных мира сего?" То-то и оно, что кроме самого г-на Шкеле этому давно никто не удивляется.

Второе обстоятельство, не дающее премьеру покоя, - "полная отчужденность между политической элитой и обществом". Кстати, отчуждение есть и внутри элитного слоя - между дерущимися за теплые места партиями, и это г-н Шкеле испытал на себе. "Все более очевидной становится неспособность политиков, в том числе и из правящих партий, договориться о чем-либо ради блага страны, - подметил премьер, - узкополитические корыстные интересики не позволяют. Почему меня здесь терпят? Да потому, что политики не могут поделить между собой это сладкое для них место. Нельзя же отдать его конкурентам, тогда уж лучше пусть кто-нибудь другой, совсем посторонний его займет..."

И, наконец, третья проблема, названная премьером "наибольшим злом", состоит в том, что "наша политика, к сожалению, в большой мере является лавочкой частных интересов". Насмотревшись за полтора года на партийную возню, "аполитичный" г-н Шкеле склоняется к мысли, что "партии больше работают на себя и нередко напоминают какие-то клубы или закрытые братства, высший идеал которых - помочь членам организации получить какие-то блага и уберечь их от неприятностей". Здесь можно бы добавить: а также собирать компромат на членов других организаций. Трудно не согласиться с тем, что латвийская политика превратилась в частную лавочку, где обычным делом считается торговля совестью и моралью. Но прав г-н Шкеле и в другом - нет никакого смысла в роспуске Сейма. Однако не потому, что, как считает премьер, "с таким же успехом мы могли бы ликвидировать многопартийную систему", а потому, что вся эта система насквозь пронизана пороком, и ошалевший от коррумпированности чиновников избиратель вряд ли способен сегодня понять, можно ли вообще кому-то другому доверить управление государством, если на 48 из 100 депутатов Сейма документы переданы в прокуратуру по подозрению в коррупции.