Ответ на этот вопрос уже несколько лет ищут журналисты, ученые, политики. Латышский публицист Каспарс Калнциемс выдвинул такую гипотезу: "Важно то, что Гунтис Улманис воспринимается как один из нас. Многие латыши на своем жизненном пути обнаружат немало общего с президентом. Это и Сибирь, и КПСС, и весьма распространенная профессия..."
И сам президент пишет о себе:
- Типичная жизнь латыша при советском строе.
Однако могла ли его судьба быть типичной? Ведь родство с президентом Карлисом Улманисом наложило особый отпечаток на всю его жизнь.
Глубокие снега и лед. Шум дремучего леса - тайга. Таковы воспоминания детства президента. В 1941 году внучатый племянник Карлиса Улманиса был депортирован в Сибирь. Тогда ему еще не исполнилось и двух лет. С матерью ребенка разлучили, жил он с бабушкой. Местным жителям запретили помогать вновь прибывшим, но они с риском для себя приносили что могли - картошку, огурцы. Через десятки лет, уже став президентом, Г.Улманис напишет:
- Русские нас спасали и помогали нам, в то время как те, которые в 1950 году вторично выслали бабушку и моих дядей, были в основном латышами.
В 1946 году Гунтис вместе с матерью получил возможность вернуться в Ригу. Мама пошла на старую квартиру на улице Стрелниеку, надеясь забрать кое-что из своих вещей. Однако новый жилец - советский офицер, как утверждает Г.Улманис, грубо выгнал ее. Обида за тот случай осталась у Гунтиса на всю жизнь и распространилась на всех участников освобождения Риги от гитлеровцев. Через много лет Г.Улманис так отзовется о них:
- Более четверти всех рижских квартир захватили чекисты и армия. Хозяев этих квартир высылали или, в лучшем случае, просто выселяли... Многие из завоевателей-мародеров, угнездившиеся в квартирах обездоленных рижан, живут там и поныне, пользуясь награбленной мебелью и посудой. Время от времени они собираются на очередной "праздник освободителей" и сетуют на страшные нарушения прав человека в Латвии.
Вернемся, однако, к детству Гунтиса Улманиса. В 1946 году в школе будущий президент столкнулся с такой проблемой: "сибиряк" плохо говорил по-латышски. И сверстники над ним смеялись. Пришлось учить будущий государственный язык.
Мать Г.Улманиса жила в Юрмале со вторым мужем, а ребенка в Эдоле воспитывала бабушка. В 1950 году бабушку вторично депортировали, и отчим забрал ребенка к себе. От него Гунтис и услышал вскоре не совсем понятные слова - ругая его, отчим со злостью произносил: "Ты, улманисовская клика!"
Лишь позднее Г.Улманис понял: мать и отчим жили в страхе. В школе мальчика, что называется от греха подальше, записали под фамилией отчима - Румпитис. Гунтис не знал даже, как звали его папу, и не ведал, что он - родственник Карлиса Улманиса. Из-за постоянного внутреннего беспокойства отчим "сломался": стал пить, пьяным унижал жену и выгонял Гунтиса из дому. Тот возвращался, ибо ребенку идти было некуда.
В 1958 году Гунтис Улманис (в 16 лет он вернул себе настоящую фамилию) поступил в университет. Он женился, окончил вуз, был призван в армию. На юге России будущего президента поразил его командир, подполковник В.Хитун. Он сказал Гунтису: "Улманис был хорошим хозяином в своей стране". Он же помог Гунтису вступить в КПСС. Этот "позорный" поступок позднее президент оправдал так:
- Подлинных героев в жизни чрезвычайно мало.
Вернувшись из армии, он зажил обычной жизнью: работал, растил детей, получил квартиру. В свободное время любил играть в шахматы и кататься на лодке. Работал он экономистом стройтреста, начальником планового отдела ТТУ, чиновником в Рижском горисполкоме, в Министерстве бытового обслуживания. Однако порой "обычный латыш" начинал ощущать, что его фамилия мешает его служебному росту. Так, когда он нацелился стать директором "Ригас модес", ему отказали. Обиженный Улманис потребовал встречи с кем-нибудь из руководителей КГБ Латвии. Его принял заместитель председателя КГБ Э.Йохансон, и Улманис поинтересовался у него: кем он имеет право работать? Йохансон в ответ усмехнулся: президентом Латвии Улманису уже не быть, а что касается остального - может спокойно работать.
Г.Улманис стал директором комбината бытового обслуживания в Рижском районе. В конце 80-х годов он совсем не был заметен в политической жизни Латвии.
- Затрудняюсь сказать, почему в годы Атмоды я не проявил себя... - говорит он ныне.
После достижения Латвией независимости Г.Улманис вступил в члены Крестьянского союза и в 1993 году был избран депутатом Сейма. Неожиданно его выдвинули кандидатом в президенты. В первом туре он набрал лишь 12 голосов - меньше, чем два других кандидата. Большинства, однако, не получил никто. Не был избран президент и во втором туре. В кулуарах Сейма заговорили, что, возможно, придется представить депутатам на рассмотрение другие кандидатуры. Но вдруг в третьем туре Г.Улманис получил 53 голоса парламентариев. Позднее он так объяснил свой успех:
- ...я был избран президентом Латвийского государства не потому, что был среди прочих самым умным и достойным. И моя фамилия, как оказалось, не имела столь уж большого значения. Результат был предопределен стечением различных обстоятельств, игрой случая.
Когда президент приехал домой, его жена была просто ошарашена. Однако постепенно семья стала привыкать к новой жизни. В Юрмале Улманисы поселились на бывшей даче Косыгина (Айна Улмане несколько удивилась неприхотливости советского руководителя и даже рассказала для одной из латышских газет, что в данном помещении имеется всего один туалет). В Риге президент вселился в Рижский замок и ощутил "новое восприятие" жизни.
Итак, президентом Г.Улманис, по его собственным словам, стал по воле случая. Популярность же волей случая не обретешь. Чем же импонирует Г.Улманис народу?
Президент в ЛР появился после более чем полувекового перерыва. И не было полной ясности, чем он, собственно, должен заниматься в парламентской республике.
Думается, главный козырь президента в том, как он определил свои обязанности. Г.Улманис никого не дублирует. Он не стремится решать конкретные проблемы, находящиеся в ведении исполнительной власти. Зато Г.Улманис стремится выражать общественное мнение. Однажды он сам дал понять: его задача - при необходимости бить тревогу, а парламент, обладающий реальными властными полномочиями, пусть потом думает.
Не случайно, что не к премьер-министру, а именно к президенту идут жалобы и от солдатских матерей, и от крестьян, и от обеспокоенных судьбой нелатышей интеллигентов. А он порой говорит так, словно находится не на вершине власти, а в оппозиции. Вот несколько цитат из его интервью:
- Если мы не в состоянии обеспечить жителей Риги работой, то имеем ли мы право выселять их из квартир? Это не было бы ни логичным, ни верным шагом.
- Главное - производство, поскольку торговля обогащает лишь незначительную часть населения. Огромная часть населения живет в нищете.
Эти правильные слова президент говорил в 1994 году. Решены ли проблемы? Вопрос риторический, конечно. Далее. Он подчеркивал, что является президентом не только граждан, а всех жителей Латвии, задавался вопросом, есть ли у неграждан уверенность в будущем. Но президенту принадлежат и совсем другие слова. Так, советское время он назвал "более мучительной оккупацией", нежели гитлеровская. А после прогулки по Юрмале он сказал:
- На улице Йомас я не услышал ни одного латышского слова - лишь русские песни, русские музыканты и русские бармены.
Вот еще один штрих. Латвийско-российское соглашение по вопросам социальной защищенности военных пенсионеров предусматривало: "На высвобождаемых фондах военных госпиталей и других военно-медицинских учреждений могут создаваться акционерные общества... Латвийская сторона содействует, в частности, созданию на освобождаемых фондах бывшего военного госпиталя Северо-Западной группы войск Российской Федерации в г. Риге акционерного общества". Вот что заявил по этому поводу президент в газетном интервью:
- Я могу вам сказать откровенно, что, к примеру, никто не собирается создавать на базе госпиталя совместное предприятие с Россией.
Вот так: обещали содействовать, но делать ничего не собирались.
В конце 1995 года Г.Улманис надолго определил судьбу Латвии. После выборов 6-го Сейма на поддержку большинства депутатов (хоть и незначительного большинства) опирался блок Национального примирения. Президент подумал и поручил формирование правительства не его лидеру З.Чеверсу, а национал-радикалу М.Гринблатсу. Тот, разумеется, не получил большинства голосов депутатов. Но выбор президента позволил противникам блока Национального примирения выиграть время. Соотношение сил незначительно, но изменилось, и правительство З.Чеверса набрало ровно половину голосов депутатов - 50, вместо необходимых 51. В результате была создана коалиция, которая договорилась, в частности, не менять закон о гражданстве.
Сейчас президент говорит, что обеспокоен судьбой неграждан. И даже совещался недавно с лидерами входящих в правительство партий, как ускорить натурализацию. Но те быстро пресекли попытки президента что-либо изменить: мол, раз договорились не менять закон о гражданстве, слово надо держать.
Можно прогнозировать, что не пройдет и такое предложение президента: расширить его полномочия и избирать всенародно. Заметим, что реализация этого замысла дала бы Г.Улманису возможность баллотироваться на третий срок (часть политиков даже утверждают, что именно потому он и "пробивает" идею).
Однако скорее всего нынешний срок пребывания у власти станет для президента последним. И ему уже впору задумываться: каким он войдет в историю? Пока что у Г.Улманиса есть шанс запомниться не столько тем, что он совершил, сколько тем, чего он не сделал или чему не дал свершиться.
Когда будущий президент начинал карьеру в сфере бытового обслуживания, в ходу была такая ковбойская байка. В салун входит красавец-ковбой, которого все почтительно приветствуют. "Кто это?" - интересуется один из посетителей, новенький в компании. "Неуловимый Джо!" - поясняют ему. Новичок поражен: "Неужели его никто не может поймать?!" - "Да его никто и не ловит!"
Секрет популярности Гунтиса Улманиса, думается, в том, что за все годы президентства он не обманул ожиданий ни одного более или менее значимого социального слоя. Поскольку - так уже распределились роли в нашем государстве - никто от него ничего, по большому счету, и не ожидает.