3 мая Рига встретила дорогих гостей - целое актерское созвездие: Олега и Михаила Ефремовых, Андрея Мягкова, Вячеслава Невинного, Евгения Киндинова, Татьяну Лаврову, Станислава Любшина, Алексея Жаркова, Евгению Добровольскую и других. Свои гастроли москвичи начали пушкинским "Борисом Годуновым", поставленным самим мэтром Олегом Ефремовым.

А еще в течение десяти дней на сцене Дайлес театра и Дома конгрессов рижане увидели: "После репетиции" И.Бергмана, где впервые собралось семейное трио - Сергей Юрский, Наталья Тенякова и их дочь Даша, "Мишин юбилей" А.Гельмана, изумительный по филигранной актерской "отделке" спектакль, и постановки Ефремова-младшего: "Злодейка" И.Охлобыстина, ставшая событием московского театрального сезона, "Урок мужьям" и "Урок женам" Мольера. Кто-то склонен был рассматривать МХАТ как генерала от театра. Но гастроли убедили нас: он не почил на лаврах и не замер в восхищении от предстоящего столетия. Нет, театр обновляется, ищет, порой мучительно, новое слово и нового зрителя. При этом оставаясь Храмом искусства, а не благополучным учреждением от культуры, которых нынче развелось великое множество. Браво, МХАТ!

Прекрасное созвездие мхатовских актеров увидели мы во время майской декады. Но уверена, что больше всего говорили, причем зачастую с возмущением, о спектакле по пьесе Ивана Охлобыстина "Злодейка, или Крик дельфина", поставленном молодым Ефремовым. Сюжет непрост: два друга Юра и Саша, прожившие и испытавшие вместе немало - от восторгов до бессмысленной тоски - продолжают "исправно" прожигать жизнь и тратить украденные деньги. Как-то им в голову приходит идея пригласить проститутку, которая производит на обоих впечатление. Друзья вновь "заказывают" себе Катю. Через какое-то время они обнаруживают, что влюблены в нее, и решают жениться - вдвоем на одной Кате. Но в день свадьбы оба погибают. "Злодейка" остается жить.

В спектакле много ненормативной лексики, острых ситуаций и тоски. А еще - прекрасная работа молодежной "команды", которую собрал вокруг себя Михаил Ефремов, в том числе и знаменитого Гарика Сукачева. Но пусть простят меня единомышленники и друзья Миши Ефремова: я этот спектакль воспринимаю как авторский, в котором "первая скрипка", конечно же, он. Потому и состоялся наш разговор после спектакля.

- Миша, ваши герои - Юра и Саша - появляются на сцене в белых рубахах смертников. Они обречены (это понятно изначально). Но почему?

- Не все так думают. Многие зрители уверены в обратном: эти двое "грохнут" девчонку. А сами-то живы останутся, как и положено подлецам (исходя из того, что они совершают во время действия - и наркотиками балуются, и алкоголь немеренно пьют, и сексуальные извращения присутствуют). В то же время чувствуется боль героев за себя. У нас же сейчас в наличии новое общественное мышление - продукт перестройки, и в частности - постулат, что перестройку надо начинать с себя. Вот мои герои и начали с себя. Не очень хорошо это у них получилось - оказались оба мертвыми. К сожалению, в смутные времена, когда происходит передел общественного сознания, а нынче именно это у нас и наличествует, он имеет зачастую непредсказуемые последствия. Скоро это начнется по всему миру. XXI век наступает: уже есть склонированная овца, свекла в сейфе Оксфорда, которая, если ее высадить, начнет размножаться везде, ее будет не остановить. Как мне кажется, пьеса "Злодейка" подводит черту под ХХ веком, веком войн и людских несчастий. Но они - плата за великие открытия, которые произошли, - телеграф, телефон, радио, электричество, атом и т.д.

В XXI веке будем расплачиваться за мобильные телефоны, пейджеры, компьютеры, за информационный бум. Герои пьесы не справляются со всем этим. Они пытаются закрыться от достижений научно-технического прогресса водкой, наркотиками, загулами. А когда приходит любовь, то случается шок. Оказывается, нельзя любить в затуманенном состоянии, при любви не нужно прожигать жизнь. Ребята остановились - а дальше что? И решили уйти из жизни.

- Вы тут выступаете антиподом Достоевского, у которого герои именно любовью очищались от скверны.

- Я не люблю Достоевского, и это не его идея. Это прежде всего идея Евангелия. Но говорить о Боге я не буду, это для меня слишком интимно. Я, к примеру, спокойно отношусь к эротике на телеэкране. Но мне неловко, когда проповедуют по телевидению. Неважно, что - католичество, православие, буддизм, коммунизм... Психология человека должна быть свободна и независима. А сам человек... Увидим с вами лет через 20, куда все придет. Чтобы воспринимать происходящее, необходимо иметь абстрактное мышление. А если слишком серьезно ко всему относиться, особенно в новые времена, то можно сойти с ума.

- На сцене - большое окно, за которым мрак или чудовища. Лучше задернуть шторы. Впрочем, и в так называемой комнате обстановка жуткая. Это какие-то задворки - культуры, духа, России. Что же, некуда деться?

- А мне кажется, что за окном - океан. У вас чудовища, а у меня - смешные штучки или нелепости. Вы слишком серьезны. Хотя и я все происходящее в пьесе ощущаю достаточно серьезно, поскольку Иван Охлобыстин писал про нас. Но мы к себе не можем относиться так серьезно, как люди старшего поколения. Мне думается, что, серьезно относясь ко всем жизненным коллизиям, можно либо очень много напортачить в жизни, либо впасть в депрессию. Живи свободно, но при этом давай свободно жить другим.

- И никого не осуждай?

- "Не судите, да не судимы будете". Я хотел бы следовать евангельским заповедям, но страсти, бесы иногда одолевают.

- У вас прекрасно придумано появление бравых казаков. Так вы осмеиваете национальную идею?

- Это придумал Иван Охлобыстин. Он говорит, что взял этот сценический ход из греческих трагедий (там - хор). Все дело в том, что в пьесе, так сказать, пограничная ситуация. И казаки - пограничники, они всегда живут у границы государства (дозволенного).

- Вы вообще склонны к

осмеянию?

- Может, я просто анархист. Я к власти отношусь никак, даже с презрением. Она, власть, должна меня обслуживать, чтобы я лучше жил. А власть и государство сейчас всех подавляют. Вообще я три вещи ненавижу: расизм, негров и велосипедистов.

- Все происходящее в пьесе, на первый взгляд, - грязь, но зато бередит душу.

- Пьеса правдива. Поэтому и бередит. Мои герои по своим занятиям - люди искусства (интеллигентами их не назову, интеллигентов в современном обществе осталось два-три человека). Один - поэт-песенник, второй - художник. Как и все люди, занимающиеся творчеством, они не от мира сего. По воле случая приходит проститутка и начинает врать, как все они. А может, и не врет. Олег Николаевич Ефремов назвал этот жанр гиперреализм. Слава Богу, что он есть и это не запрещают.

- Для вас этот спектакль - событие из ряда вон или еще одна постановка, хоть и весьма удачная?

- Этим спектаклем я подвожу черту под своими экспериментами в студийной работе. Во МХАТе мне пришлось преодолевать косность дирекции, чтобы разрешили к постановке эту пьесу. Чиновники театра не успевают догонять творческий состав. Давайте я вам в этой связи "под занавес" расскажу анекдот: катятся три помидора, два больших, солидных, а один - маленький и юркий. За ними - каток. Большие медленно поворачиваются и попадают в результате под каток. Только "чмок-чмок" раздается. А маленький увернулся и кричит им: "Эй, кетчуп, догоняй!".

Л.АНИСИМОВА