Совсем иная женщина, чеченка Шема Альтемирова (в девичестве), а затем долгие годы жена моего покойного друга поэта Анатолия Передреева написала фломастером на стене кафе в московском Доме литераторов сакраментальную фразу: "Хайдылда ах", что по-чеченски значит "будьте прокляты". Она чеченка, Толик - уроженец Грозного.

Два этих, внешне несопоставимых факта я вспомнил, увидев по телевизору репортаж о подписании Договора о неприменении силы и угрозы применения силы между Россией и Ичкерией. Борис Ельцин впервые назвал Чечню Ичкерией. При этом я вспомнил еще один факт - надпись на мосту в Грозном: "Россия под нами, аллах над нами". Так оно в итоге и вышло.

Конечно, плохой мир лучше хорошей или любой другой войны. Но вот что лично у меня вызывает сомнения. Я далеко не уверен, что мир между Чечней и Россией, подписанный в Кремле, является актом доброй воли. Злая воля - убийственный террор в южных городах России, шантаж Радуева, неспособность правоохранительных органов страны обеспечить безопасность ее граждан - скорее всего вынудила Ельцина поставить подпись под этим документом. Дальше - больше. Он уже назван эпохальным, подытожившим 400-летние распри между Россией и Чечней. Любо-дорого глянуть, как Борис Николаевич стремится войти в историю наследником Ярослава Мудрого.

Однако западные наблюдатели, которые в каждом шаге российского президента видят теперь подвох, уже в день подписания договора между Россией и Чечней заметили следующее. Россия отпустила Чечню, но Чечня Россию не отпустила. Она обеими руками приветствует свою экономическую зависимость от метрополии. Если ставить точки над i, то Ичкерия, чьи отношения с Россией отныне будут регулироваться нормами международного права, будет использовать Россию как дойную финансовую корову. Очередная "великая победа" бывшей великой державы на фронтах войны с субъектами мнимой федерации.

Подписанный в Москве договор де-юре отпустил Чечню, то бишь Ичкерию, в свободное политическое пространство. Многие острые проблемы, надо полагать, будут сняты с повестки дня. В том числе и проблема массового похищения российских журналистов. Как сообщают западные радиостанции, они содержатся отнюдь не в горных аулах, а в грозненских квартирах, и это известно каждому местному жителю.

Вполне возможно, что газета, на страницах которой я публикую данные заметки, будет не согласна с моей точкой зрения. Но я глубоко убежден, что похищения этих журналистов - не более чем хорошо срежиссированный сценарий. Достаточно обратить внимание на то, какие "гусинские" органы все они представляют.