Все эти годы люди надеялись на чудо. Что их завод окажется все же жизнеспособным, им поступит помощь со стороны. Но время иллюзий и надежд кончилось. Когда завод остановился в последний раз, администрации удалось многих рабочих отправить в неоплачиваемые отпуска. Под давлением руководителей цехов некоторые уволились. Но основная масса ежедневно выходила на свои рабочие места и отбывала положенное время, им начислялась минимальная зарплата. Трижды Агентство приватизации требовало от работников ЦБЗ подать заявления на увольнение. Но люди не желали подписывать сами себе приговор и упорно, изо дня в день минуя проходную, шли в свои цеха. Уже тогда, летом, начала формироваться инициативная группа, которая решила без боя не сдаваться. Рабочие собирались вместе, обсуждали создавшееся положение, решали, как им поступить. Натолкнувшись на такое сопротивление, Агентство приватизации решило найти другой путь и одним махом покончить с затянувшимся делом. С письменного согласия председателя профсоюза все рабочие в конце прошлого года были уволены по сокращению штатов. Но вышла промашка...
Инициативная группа из рабочих к тому времени уже достаточно окрепла и закалилась, пройдя коридоры министерств, канцелярию президента, прокуратуру и суды. Люди уже достаточно хорошо знали законы и понимали, что заставить их покинуть стены родного предприятия не так просто.
Центральным профсоюзом Латвии массовое увольнение работников комбината было признано незаконным. Администрация смогла лишь уволить тех, кто не был членом профсоюза. Сразу же после этого состоялось отчетно-перевыборное профсоюзное собрание и председателем стал один из рабочих-активистов. Прежнее руководство профсоюза решение не признало, а на комбинате стало две профорганизации. Одна - работающих и получающих зарплату - это очистные сооружения, жилищно-коммунальное хозяйство и администрация. Вторая - не работающих, не получающих деньги, но еще не уволенных людей.
Агентство приватизации сделало следующий ход. И в январе завод был объявлен банкротом. А это значит, что профсоюз отстранен и рабочие могут быть уволены. Но не так сразу. Люди выиграли еще почти три месяца. И только в марте были уволены последние 425 человек. Надежды на то, что на одном из аукционов завод будет куплен и новый хозяин начнет его реанимировать, и вот тогда их руки, опыт и знания пригодятся, - рухнули. На двух прошедших аукционах насквозь больного гиганта приобрести никто не захотел. Зашла речь о том, чтобы продать завод по частям.
Новый поворот событий решено было обсудить на собрании. И вновь в переполненном зале забурлили страсти.
Начал собрание председатель профкома Гунар Станкевич:
- В конце мая состоится третий аукцион. Нам надо к нему готовиться... Скоро - третий суд с Агентством приватизации. Мы уже добились, что при рассмотрении нашего предложения в Сейме уже при втором чтении было принято решение о том, что при банкротстве, в первую очередь, выплачиваются долги рабочим. Мы добились того, что Кабинет министров выдал нам аванс на оплату соцналога за шесть месяцев и теперь мы сможем получать пособие по безработице. Добились, что у нас организованы бесплатные курсы латышского языка. Сейчас будем обращаться в Агентство приватизации, чтобы они нашли деньги для оплаты за экзамены, чтобы вам не платить четыре лата. Вы все стоите на учете по безработице.
Социальные проблемы профсоюзная организация решает везде, где есть хотя бы малейшая возможность. На заводе работает терапевт. С медикаментами помогли местные власти. Стоматолог уже приступил к своим обязанностям. За процедуры, лекарства и услуги стоматолога платить не надо. Зарплату медикам согласилось выплачивать Агентство приватизации. Сюда могут приходить лечиться не только уволенные, но и все пенсионеры, работавшие на этом предприятии.
Заслугой профсоюза стало и то, что ни один работник ЦБЗ не выселен из квартиры за задолженность. А люди, проживающие в нескольких многоэтажных домах, оставшиеся без отопления (из-за распоряжения Агентства приватизации закрыть котельную), пользуясь электроприборами, платят за электроэнергию по льготному тарифу. Трудно себе представить, каких душевных и физических затрат потребовалось этим людям для того, чтобы добиться всего этого.
- Если бы все взялись за то, чтобы отстаивать свои права, представляете, чего бы мы добились, - говорит Гунар Станкевич. - Ведь вместе с нами по вышестоящим инстанциям ходили люди и с фаянсового завода, с "Радиотехники", с "Космоса". Они не поверили в то, что можно чего-то добиться, перестали бороться. Мы единственные в стране, которые в такой ситуации, как наша, подали на Агентство приватизации в суд. Поначалу нас отовсюду гнали, насмехались над нами. А сейчас снимают шапки, хвалят, советы дают. У нас очень сильный коллектив, тем более бояться нам нечего.
- А вот нас бояться стали. Почти двести латов потратили на то, чтобы почтой выслать предупреждение об увольнении на весь завод. Мне хлеба не на что купить, а они марок понакупали и клеют их. А что мне письмо-то почтой посылать, когда я вся тут? А они подо мной на первом этаже. А говорят, денег нет. Значит, есть деньги, раз марки покупают, - продолжила одна из работниц.
- Завод можно было запустить и он бы работал. - Таково мнение и Станкевича, и рабочих. - Ведь почти год никто ничего не делал, а зарплата начислялась. Это же большие деньги. Подумайте, наша латвийская древесина стоит сантимы, и каким бы нерентабельным ни было предприятие, свою бумагу выпускать было бы разумнее.
- Сегодня на Западе покупать выгоднее, - сказал Янис Аунс, управляющий завода на время процесса ликвидации (так называется его должность). - Это сегодня. А что будет завтра? Запад "спустил" цены и знает для чего. Привозная бумага продается по заниженным ценам. Идет "экономическая игра", о которой мы догадываемся, вроде бы понимаем, но упорно не делаем никаких выводов. Они там ждут и будут ждать до тех пор, пока наши предприятия не погибнут. И вот тогда, когда мы полностью начнем зависеть от их продукции, они и покажут, сколько стоит листок бумаги и одна картонная коробка. И у нас останется только один вариант - платить, сокрушаясь, что когда-то развалили свои предприятия.
Судьба Целлюлозно-бумажного завода еще не решена. Добьется ли профсоюз, чтобы его не распродали по частям, или нет, неизвестно. Потому что на последнем аукционе уже продали проходную и заводскую трубу, как сообщили мне рабочие. Почему купили трубу, мне понятно. Она из цветного металла. А вот насчет проходной я не нашла ни одного аргумента по поводу того, почему она кому-то пришлась "по вкусу". Может быть, теперь у проходной будет стоять вооруженная охрана и через частное владение не пройдут даже члены профсоюза ЦБЗ.