И ноги были до мозолей стерты.

Она пришла и постучалась в дом.

Открыла мать. Был стол накрыт к обеду.

"Твой сын служил со мной в полку одном.

И я пришла. Меня зовут Победа..."

В этих стихах Ильи Эренбурга, написанных 9 мая 1945 года и ставших логическим завершением его антигитлеровской военной публицистики, изначально заложен трагический подтекст эпохального события, которое ознаменовало собою новый этап в истории человечества. Победа пришла в дом матери вестью о том, что сын ее не вернется, никогда не переступит родного порога. Один из 20 миллионов дочерей и сыновей страны, павших на войне во имя...

Сегодня многие из тех, кто уцелел в том немыслимом пекле, кого пока еще не одолели болезни, старость, унижения и житейские невзгоды, задают себе вопрос: во имя чего? Тогда, в мае 45-го, такого вопроса не было. Люди ясно отдавали себе отчет в том, во имя чего они сражались и гибли. Во имя могущества и процветания своей великой Отчизны. Во имя мира на Земле. Во имя счастья будущих поколений.

Где теперь их великая Родина и почему затянувшаяся смута, разлад и упадок охватили то, что от нее осталось? Разве можно назвать миром бесконечные кровавые междоусобицы, затеваемые алчными дельцами, продажными политиками и бездарными генералами? Можно ли назвать счастливыми внуков и правнуков ветеранов Великой Отечественной войны - поколение, о котором с презрительным обобщением сказано, что оно "выбирает Pepsi"?

С каждым годом День Победы объединяет все меньше и меньше людей, все реже звучат в застольях песни военных лет, которые еще десятилетие назад знал наизусть каждый уважающий себя мальчишка. Все громче, наглее голоса ренегатов, твердящих о том, что жертвы на алтарь Победы были напрасными да и сама Победа была "исторической ошибкой". Она, дескать, на полвека затормозила приход демократии на одну шестую часть планеты. Многие режимы, в том числе и правящий ныне в Латвии, пытаются вымарать, вытравить этот великий праздник в сознании людей, видя в нем некую угрозу своей, основанной на лжи и лицемерии, власти. И это в то время, когда все страны Европы, весь мир, даже поверженная во второй мировой войне Германия, отмечают День Победы как свой национальный праздник. Гонителям Дня Победы невдомек, какой высокий смысл в нем заложен, что ему с течением времени дано перерасти свое эпохальное значение и утвердиться в сознании грядущих поколений наравне с великими праздниками мировых религий в качестве Победы света над тьмой, Добра над Злом, жизни над смертью. И что, может быть, именно сейчас он переживает нелегкую страстную пору очищения и преображения. И то, что у Победы сегодня меньше явных приверженцев, чем вчера, вовсе не означает, что вера умерла, погасла, исчезла. Она лишь затаилась, ушла в глубь наших сердец и от этого стала еще светлее и крепче.

Я, сын фронтовика, гуляю с внуком по Риге в день великого праздника и рассказываю ему о его прадеде. Город выглядит буднично и немного устало, для большинства этот день - обычная пятница, конец трудовой недели. Заходим в подземный переход, ведущий к вокзалу, и вдруг слышим песню. Немного хмельной старик с боевыми наградами на груди терзает трехрядку и выводит надтреснутым тенорком: "Горит свечи огарочек, идет неравный бой. Налей, дружок, по чарочке, по нашей фронтовой. Не тратя время попусту, по-дружески да попросту поговорим с тобой..." И нет у ног уличного певца ни кепки, ни коробки для подаяния - он поет не ради медяков, а для души - своей и того прохожего человека, в которой надеется найти отклик.

А на привокзальной площади столицы, в ее парках и скверах уже воцарилась весна. Робкая, запоздалая, с неимоверным трудом пробившаяся к нам сквозь ледяную завесу северных ветров. Она согревает сердца людей и, кажется, шепчет младенческой листвой: "Но я пришла. Меня зовут Победа..."